Почему монголы не завоевали Польшу?

 

Битва монголов в Польше

Весной 1241 года монгольская армия совершила набег на Польшу. У Легница, к северу от Вроцлава, герцог Генрих II готовился к сражению. Шансов не было.

После смерти Чингисхана в 1227 году в Монгольской империи началась борьба за трон, продолжавшаяся долгие годы, пока у власти не оказался его сын Угедей. 

Через некоторое время вновь начались походы на Запад, сопровождавшиеся массовым террором против гражданского населения. В 1240 году огромное войско совершило набег на Польшу, обрушившись на Краков и Сандомир. Призыв среди польского дворянства привел к сокрушительным поражениям.

В начале 1241 года Центральную Европу и территорию монголов разделяло только герцогство Силезия. Правящий в Легнице герцог Генрих II, которого называли также «Благочестивым», почувствовал опасность. 49-летний герцог был не только благочестивым, но еще и мужественным и самоуверенным, в борьбе с монголами он был предоставлен самому себе. Император находился в нижней Италии и мало заботился о судьбе Империи. Венгрия сама находилась на пороге нашествия монголов, а чехи начали размещение войск.

Монгольскими войсками, первой целью которых стал берег Одера, командовал опытный полководец Байдар. Его войско насчитывало более 10 тысяч воинов.

4

Генрих мог противопоставить им только 4000 человек. Он обратился за помощью к силезскому рыцарству и заручился поддержкой нескольких десятков рыцарей Ордена Святого Иоанна, тамплиеров и Германского Ордена. К нему присоединилась и оставшаяся часть польского войска. 

Слабым местом была пехота. Она состояла, в основном, из горожан Легница, крестьян и горняков из рудника близлежащего Гольдберга. Они группировались в войско при помощи профессиональных воинов. «Пестрая толпа вооруженных гражданских лиц в качестве пехоты», — пишет историк Рольф Фишер.

Ввиду такого отставания Генриху нужно было отходить на юг, куда король Богемии Венцель подводил армию численностью 5000 человек. Но в этом случае монголы смогли бы продвинуться вплоть до Одера и еще дальше, что могло повлечь за собой еще более ужасные последствия. Генрих принял решение начать бой и одновременно возглавить священный крестовый поход. Почти все его воины закрепили крест на своей одежде.

9 апреля 1241 года оба войска столкнулись у Вальштатта к юго-востоку от Легница между реками Катцбах и Вайдельахе. Герцог Генрих услышал утром службу, Байдар поднял кровавый флаг монгольского бога войны с черным хвостом коня. После кратких указаний христианская армия была расставлена в два ряда — впереди пехота, по флангам польские рыцари и несколько десятков рыцарей Орденов. За ними стояли силезские рыцари, подкрепленные немецкими и богемскими воинами на лошадях.

Обычно монголы первыми начинали наступление, сопровождаемое дикими криками. Если они сталкивались с жестким сопротивлением, то отступали и меняли направление атаки.

«Стиль борьбы монголов напоминал охоту. ... Именно таким образом они нападали на противника», — рассказывает сотрудник Лондонского музея оружия о военной тактике монголов. «Смелость и честь отдельных воинов, олицетворявших европейское рыцарство тех времен, для монголов роли не играли. Там, где это было возможно, степной рыцарь убивал своим копьем с большого расстояния, вместо того чтобы рисковать своей жизнью в ближнем бою. Монгольские военачальники таким же образом командовали своими войсками из безопасной позиции и отдавали приказы при помощи флагов, дымовых сигналов и рогов».

При этом натренированные степные воины могли положиться на своих быстрых коней и меткость лучников. У них было два вида лука — маленькие с легкими стрелами для дальних ударов и большие с тяжелыми стрелами с широкими зубьями для ближних боев.

Именно так и произошло у Легница. Передний контингент войска Генриха начал наступление на авангард монгольского войска. После быстрого отступления монголы перестроили войско и перешли к новому наступлению. 

«Перестроение было психологическим методом ведения войны, при котором враг вводится в заблуждение за счет целенаправленной дезинформации», — пишет историк Джереми Блэк. 

Когда они увидели бело-красные польские флаги, монголы на полном скаку пошли на противника и кричали из всех сил на польском языке — Ratujcie sje! Ratujcie sje! (Спасайся!).  

Поляки настолько сильно испугались монголов, что в панике покинули поле.

Тем самым силезское войско было окончательно ослаблено. Воины Генриха были в отчаянии. В самом центре монгольского огневого дождя начали свой штурм рыцари. Генрих сражался в самой толчее. «Он высоко поднял меч обеими руками, ведя его от имени Господа до самой смерти». «Когда он поднял меч, под левое плечо в него вонзилось копье, он пал замертво с коня. Этим все и завершилось». Его голову победители насадили на копье.

Потери были ужасающими. Погибли несколько командиров, спастись удалось только австрийскому герцогу Фридриху Бабенбергу. Шесть силезских дворянских семей потеряли в сражении при Легнице почти всех своих отцов и сыновей. Будущие графы Штрахвиц сообщили о 14 погибших. Из семьи Роткирх погибло несколько мужчин. Тяжелые потери понесли семьи Ноштитц, Зейдлиц, Приттвиц и Цедлиц.

Но даже для монголов расплата человеческими жизнями оказалась высокой. После попытки завоевать Легниц Байдар остановил продвижение на Запад и объединился с основными силами в Венгрии. 

После гибели Великого Хана Угедея в конце 1241 года монгольские предводители отступили, чтобы присутствовать на избрании нового владыки.

До нового наступления на Европу дело не дошло. Историки объясняют это потерями во время сражения при Легнице. 

Кроме того, Китай представлял для монголов более близкую и богатую добычу. 

На еще один аспект указала исследователь Каренина Кольмар-Пауленц. Монгольские войска для снабжения брали с собой много лошадей, овец и коз. Но в Центральной Европе с большими лесами для них не было достаточного количества пастбищ — это еще одна причина, по которой они предпочли отправиться завоевывать Китай.

ИСТОЧНИК... 

Понравилась статья? Поделись с друзьями! 

 
 
        

Генетики нашли «конкурентов» Чингисхана!

Статуя Чингисхана в Цонжин-Болдоге (Монголия). Фото: Ludovic Hirlimann / Flickr.com / CC BY-SA 2.0.

Миллионы мужчин несут в себе гены Чингисхана, монгольского вождя, который умер в 1227 году. Однако теперь у него появились «конкуренты» – определены десять других генетических линий, идущих от «отцов-основателей», чьи гены оставили неизгладимый след в современных популяциях.

Теория о «потомках» Чингисхана имеет прочные, хоть и косвенные основания.

В 2003 году команда под руководством Криса Тайлер-Смита (Chris Tyler-Smith), эволюционного генетика из Института Сенгера в Хинкстоне (Великобритания), выяснила, что 8% мужчин в 16 азиатских популяциях (и 0,5% в масштабах планеты) имеют почти идентичную последовательность Y-хромосом. По мнению исследователей, эта генетическая линия возникла в Монголии около тысячи лет назад. 

Чингисхан считается отцом сотен детей. Однако количество его потомков куда больше – его гены расходятся веером, охватывая широкую территорию и несколько поколений, говорит Марк Джоблинг (Mark Jobling), генетик из Университета Лестера (Великобритания), возглавлявший новое исследование вместе с генетиком Патрисией Баларескье (Patricia Balaresque) из Университета Поля Сабатье (Тулуза, Франция).

Многие мужчины имеют множество сыновей, как правило, случайно. Но обычно не бывает так, чтобы эти сыновья сами становились отцами многих мужчин, рассказывает Марк Джоблинг. По его мнению, создание таких сильных генетических линий часто зависит от социальной системы, в которой властные мужчины могли быть отцами детей множества женщин. 

Кроме Чингисхана и его потомков-мужчин, исследователи ранее определили основателей ещё двух обширных генеалогических древ. 

Один из них – Гиочанга, который был дедом Айсиньгиоро Нурхаци, основателя династии Цин (последняя императорская династия Китая). 

Другая «плодородная» линия – династия Уи Нейллы (средневековая Ирландия).

Группа Марка Джоблинг занялась систематическим поиском генетических основателей путём анализа Y-хромосомы пяти тысяч человек из 127 азиатских популяций. Они сосредоточились на этом регионе, поскольку именно по нему существует достаточное (большое) количество информации и потому что в Азии уже находили длинные генетические линии.

Исследователи определили 11 последовательностей Y-хромосом, каждая из которых была распространена в более чем двадцати геномах. Используя различия ДНК в распространённых последовательностях, которые накапливаются с течением времени, удалось примерно определить, когда жили основатели рода. Учёные также отслеживали географические истоки линий. Предполагается, что мужчины-основатели жили в тех регионах, где их генотипы были наиболее распространены и разнообразны.

Как пишут авторы статьи, опубликованной в издании European Journal of Human Genetics, им удалось подтвердить линии Чингисхана и Гиочанги. Остальные девять линий локализуются по всей Азии: от Ближнего Востока до юго-восточного уголка этой части света. «Родоначальники» этих линий жили между 2100 г. до н.э. и 700 г. н.э.

Те «отцы-основатели», которые жили между 2100 и 300 гг. до н.э., были членами как оседлых аграрных обществ, так и кочевых культур на Ближнем Востоке, в Индии, Юго-Восточной и Центральной Азии. Время их жизни совпадает с существованием иерархических, авторитарных обществ в Азии. Три родословные, которые датируются более поздним временем, связаны с кочевниками северо-востока Китая и Монголии. В их числе – линии Гиочанги и Чингисхана. 

Третья родословная берёт начало около 850 г. Все три линии, похоже, распространялись на запад, возможно, вдоль Шёлкового Пути.

Историки предложили несколько кандидатур в качестве основателя «третьей» линии, начавшейся около 850 г., однако говорят, что пока данных для идентификации недостаточно. Окончательно решить этот вопрос можно будет только по ДНК «кандидата».

 Автор: Егор Антонов 

ИСТОЧНИК... 

Понравилась статья? Поделись с друзьями! 

 

Образ Чингисхана в устной и письменной культуре монголов...

Образ Чингисхана в устной и письменной культуре монголов

Несмотря на то, что в отношениях со своими соседями - древнейшими цивилизациями, такими как Китай, Индия или Тибет, Монголия всегда считалась скорее реципиентом культуры, нежели ее донором, монгольская культура сама по себе обширна и самодостаточна.

×

Особенно это касается литературы. В культуре Монголии есть большое количество памятников литературы как устных, так и письменных, а также бесчисленное число жанров. Это и самобытная национальная форма поэзии - юрол (благопожелание) и магтаал (хвалебное слово), субхашиты (назидательные четверостишия), а также сказки, легенды, пословицы, поговорки и др.  

 

Большую популярность имел жанр сургал - древнейший и распространенный жанр дидактической литературы. Одним из самых известных примеров здесь является сургал «Бумажная птица, определяющая законы времени» Д. Равжи, поэта - основоположника монгольской светской литературы, творившего в афористическом, дидактическом ключе. 

 

Несомненным вкладом в восточную философию на рубеже XIX-XX вв. явился труд "Драгоценное зерцало" Чимэдийна Дэмчигдоржа, развившего идею «пустоты» в философии Востока. Помимо оригинальной литературы на родном языке, монгольские авторы создали множество произведений на тибетском языке, который в Монголии играл примерно такую же роль, как латынь в средневековой Евроᴨȇ. Эта литература, которую можно назвать тибетоязычной литературой монголов, представляет большой интерес для изучения не только монгольской культуры, но и всей буддийской культуры Востока. Особое место в монгольской литературе занимает, пожалуй, одна из ярчайших личностей в истории Монголии - Темуджин или Чингисхан, чей культ в Монголии давно привлек внимание ученых.

 

Самый распространенный тип устного и письменного повествования в Монголии - это историческое предание. Собственно говоря, это летописи и легенды, где Чингисхан, как правило, является центральной фигурой монгольской истории. Существует бесчисленное множество преданий о географических местностях, связанных с именем Чингисхана. По Монголии разбросаны горы, долины, реки и озера, где, согласно легендам, стояли котел, трон, наковальня Чингисхана, были расположены юрта, очаг, привязь для его коня, места, где он забыл свое седло, где его конь оставил отᴨȇчаток копыта и т.д. Например, недалеко от места, где родился Чингисхан, есть озерцо под названием «Тогоо» (Котел). Рассказывают, что это был очаг Чингисхана, на котором стоял его котел. 

Таких «котлов» и «очагов» в Монголии множество. Недалеко от г. Налайхи есть гора под названием «Чингис» и скала с проемом. Местные жители говорят, что Чингисхан, сидя на своем троне, прострелил скалу из лука. По всей Монголии большие отверстия в скалах называют дырами от стрел Великого хана. Нельзя не заметить, что подобные легенды наделяют Чингисхана отдельными чертами культурного героя, т.е. Чингисхан выступает в роли основоположника культурных обычаев. Так, например, существует предание о нем, как о созидателе и хранителе народной мудрости. Как уже говорилось, в монгольском устном и письменном наследии большое место занимает дидактическая поэзия. Тот пласт ее, что не восходит к буддийской дидактике, практически полностью приписывается Чингисхану. Это так называемые «билики» - поучения Чингисхана. 

Также большую известность получили «ясы» - законы Чингисхана, а особенно «Великая Яса» - квинтэссенция монгольского права, сборник изречений и постановлений Великого хана.

Согласно некоторым преданиям, Чингисхан даже наделен сверхъестественными способностями: по преданию, «когда Чингисхан умер, его тело заᴨȇрли в ящик тремя замками и поместили в усыпальницу Еджен-хоро. Даже птица не могла пролететь мимо нее - падала мертвой, у человека, проезжавшего мимо и у его лошади шла кровь из носа и рта, и он также умирал. Однажды с помощью сᴨȇциальной церемонии хана «смягчили», ᴨȇревязав его тело красным кушаком и попросив его быть милосердным и не убивать больше живой твари. Но теᴨȇрь, если бы к ящику с телом подступил бы вор, у него непременно выпали бы глаза». И действительно, по некоторым сведениям, когда во время мусульманского восстания шайка воров захотела разграбить Еджен-хоро, у ᴨȇрвого же приблизившегося к святыне глаза вылетели из орбит.

Летописи, в отличие от легенд и преданий, основаны на более реалистичных фактах. При этом все летописи, в свою очередь, делятся на 2 вида, в соответствии с чем меняется и образ Чингисхана в них. В ᴨȇрвом тиᴨȇ этих повествований Великий хан наделен эпическими чертами, второй тип сказаний Чингисхану отводит более чем скромную роль: факты о жизни Великого хана в них изложены довольно сухо и кратко.

Максимальной эпической насыщенности и полноты повествования о хане достигают в «Сокровенном сказании монголов». Вообще, «Сокровенное сказание монголов» - не только древнейшее монгольское историографическое произведение, это еще и основа монгольской идентичности, один из важнейших источников для изучения социальной организации, ценностей и культурного мира монгольских племен. Кроме того, это настоящий эпос, включающий в себя разнообразные жанры и выполняющий функцию трансляции идеалов общества, это единственный в своем роде исторический труд, созданный одним из кочевых народов Центральной Азии и оформивший исторические знания этого народа в форме письменной истории. Наконец, это настоящая «сага о Чингизидах»: от рождения Темуджина до воцарения Угэдэя. Толчком к созданию, несомненно, главного памятника монгольской литературы послужило развитие в Монголии письменности после введения в XIII в. уйгурского письма. Однако на протяжение нескольких столетий «Сокровенное сказание…» оставалось едва ли не единственным достижением монгольской историографии и литературы, в целом. Связано это было с начавшейся в Монголии эпохой феодальной раздробленности, что, разумеется, отразилось на ее культурной жизни. В литературе это время (с конца XIV до конца XVI вв.) называется «темным ᴨȇриодом», в течение которого, вследствие кровавых междоусобиц, не было создано ни одного сколько-нибудь значительного художественного произведения. Новая волна в монгольской историографии и литературе начинается во второй половине XVII в., и связана она с проникновением в страну разновидности буддизма - ламаизма. С этим событием многие ученые связывают подъем в культуре Монголии, начавшийся в XVI - начале XVII вв. Именно тогда монголы вᴨȇрвые познакомились с обширной религиозной, философской, исторической, светской литературой народов Индии, Тибета, Китая. 

Монгольские историки в этот ᴨȇриод создали оригинальные труды обобщающего характера, положив тем самым начало такому виду литературы, как хроника. К наиболее ярким представителям жанра относят такие произведения как «Алтан Тобчи» («Золотое сказание»): одно анонимное и одно Лубсан Данзана, «Шара Туджи» («Желтая история»), «Эрдэнийн Тобчи» («Драгоценное сказание») Саган Сэцэна и «История Асарагчи». Все эти хроники в той или иной стеᴨȇни восходят к «Сокровенному сказанию…», например, в «Золотом сказании» Лувсан Данзана из 282 параграфов «Сказания…» содержится 233, а в «Истории Асарагчи» - около 90, однако образ Чингисхана в них отличается.

В некотоҏыҳ летописях Чингисхан наделен чертами эпического героя. Причем, максимального размаха его эпичность достигает в «Сокровенном сказании…», сравниться с которым по этому компоненту сможет разве что только «Золотое сказание» Лувсан Данзана. 

Учеными неоднократно отмечалось, что все жизнеописание Чингисхана, особенно касающееся его детских и юношеских лет, носит черты эпического сказания: это, в ᴨȇрвую очередь, относится к его чудесному рождению, героическому детству, ᴨȇрвому подвигу, богатырскому сватовству и войнам с иноплеменниками. Причем, детство и юность в «Сказании…» описываются с особой художественной выразительностью; читателю словно преподносят оправдание за предстоящие насильственные действия Темуджина. После того, как был убит отец Темуджина Есугэй-багатур, и его вдова Оэлун-эке осталась с 5 детьми в бедственном положении, тайчуды похитили Темуджина совсем еще ребенком и держали его в неволе, пока счастливый случай не помог ему бежать. И, наконец, юный Темуджин, ᴨȇреживший всяческие невзгоды и трудности, честолюбивый, затаивший непримиримую ненависть к своим врагам, становится Великим ханом и добивается своих целей в жестокой и кровопролитной схватке с ними.  

На основе «Сокровенного сказания…» и некотоҏыҳ других источников известному монголоведу Владимирцову получилось набросать портрет Чингисхана: «Темуджин отличался высоким ростом, блестящими глазами и даровитостью, хотя и уступал по силе своим братьям Хасару и Бэктэру. Уже в юности у него появилась такая черта характера, как властность. Он также не терᴨȇл, когда его лишали чего-нибудь, что он считал принадлежавшим ему по праву». При этом в молодости Темуджин совсем не отличался бессердечием или вероломством, а напротив, был щедр и милостив за оказанные ему услуги, хотя, при этом, строг и требователен». Также в «Сокровенном сказании…» упоминалось, что «подчиняя всех своей воле, имᴨȇратор умер сдерживать свой гнев из рассудочных соображений. Прибегая в бою к хитрости, а подчас и к вероломству, Чингисхан в частной жизни не проявлял этих качеств и ценил людей за их прямоту».

Но не все летописи характеризовали хана подобным образом. В некотоҏыҳ источниках упоминается, что Чингисхан обладал рядом отрицательных качеств. Во-ᴨȇрвых, Темуджин был трусом. Об этом упоминается, в частности, в обоих «Золотых сказаниях»: Отец Темуджина Йисугэй-багатур с целью преодолеть трусость сына оставил его с двумя конями у Дай-сэцэна. Иллюстрацией тому может служить хотя бы то, что завоеватель Чингисхан, совершивший большое количество походов, руководивший столькими битвами и осадами, по всей видимости, не отличался особой личной храбростью (Владимирцов, «Чингисхан» по материалам «Сказания…»). Полководец побеждал в нем воина; во всяком случае он был далек от романтического героизма. Если в молодости ему и приходилось проявлять удаль и личную храбрость, то, став ханом, он руководил сражениями, но лично не сражался, хорошо понимая, что это не дело полководца.

Кроме того, в летописях Чингисхан характеризуется, как братоубийца. О том, что Темуджин и Хасар договорились убить Бэгтэра, рассказывается и в «Золотом сказании», и в «Драгоценном сказании»: они рассказывают своей матери: «Сегодня Бэгтэр отнял пойманную в сети рыбу, отнял жаворонка, простреленного стрелой Хасаром. Мы убьем Бэгтэра». Тем не менее, в некотоҏыҳ летописях этот факт замалчивается, например, в сочинении Рашпунцага «Хрустальные четки» говорится о том, что Бэгтэр умер сам. В трудах современных авторов говорится, что Бэгтэр умер от ран, полученных в сражении. А «Желтая история» и вовсе не упоминает об убийстве Бэгтэра Темуджином.

Бурятский монголовед Балданжапов отмечает, что по личностным качествам Темуджин значительно уступал своим братьям: «Хасар - воплощение всех добродетелей и героизма. Он честен и справедлив. Чингис же в противоположность ему коварен, несправедлив, вспыльчив». Как иллюстрация к этому - неблагодарное отношение Темуджина к братьям Хасану и Бэльгудэю. В «Золотом» и «Драгоценном» сказаниях упоминается, что Хасан и Бэльгудэй, отличившиеся в бою с тайчудами, нанесли обиду Чингисхану, поскольку Бэльгудэй в пылу сражения посадил его на коня левой рукой, что было воспринято, как знак неуважения. 

Это привело к ссоре братьев, поскольку Хасан и Бэльгудэй были уверены, что «владыка завоевал чужие племена лишь благодаря меткости Хасара и силе Бэльгудэя». Но и здесь в летописях нет единства: сказания XVII и XIX вв. о ссоре не упоминается. Подобная тенденция наблюдается и в случае с эпизодами, трактующими отрицательные качества Чингисхана: если в ранние летописи, особенно 2 «Золотых сказания» содержат эти эпизоды, то начиная с XVII в. летописи избегают этих сюжетов. Это - отражение процесса превращения Чингисхана из героя с эпическими чертами в образ идеального литературного героя.

Так, например, в некотоҏыҳ сказаниях, получивших значительную «буддийскую обработку» и обработку китайской философией, Чингисхан обладает чертами идеального правителя. Влияние буддизма на монгольскую литературу в XVII в. вполне понятно. Например, Лувсан Данзан в своем «Золотом сказании» утверждает, что рождение Темуджина предсказал сам Будда: согласно этому преданию Чингисхан должен был появиться на свет через 3250 лет после нирваны Будды. Судя по всему, сам Чингис также верил в это предание, несмотря на то, что был шамаʜᴎϲтом. В «Золотом сказании» есть любопытная легенда о том, как после похода на Тибет Чингис отправился в Индию; в пути на ᴨȇревале Чадагрик к нему подбежал дикий однорогий зверь и трижды поклонился хану. Тогда хан сказал: «Говорят, это место, где родился Будда. Здесь не знающий речи дикий зверь поклонился. Если пойдем, что будет? Вероятно, небесный отец отговаривает», и повернул обратно. Автор возводит Чингисхана в ранг истинных буддийских правителей, тем самым, закрепляя его культ в монгольской историографии. У Лувсан Данзана Чингисхан - пример преданности интересам государства. Кроме того, в «Золотом сказании» Чингисхан - хранитель и создатель народной мудрости: ему, например, приписывается ряд поучений к братьям и сыновьям:

Не бойся, что далеко: пойдешь - доберешься,

Не бойся, что тяжело: поднимешь - преодолеешь,

Зубы, которыми едят мясо - во рту,

Зубы, которыми едят людей - в мыслях,

Телом крепкий побеждает единицы,

Душою крепкий - побеждает множество.

И впредь будете ᴨȇреходить реки широкие,

Совершать походы дальние,

Будете править множеством стран,

Покорив тело, покорите душу,

Если покорена душа,

Тело не уйдет никуда.

Итак, как мы выяснили, монгольское словесное искусство, испытанное за время своего развития иноязычным влиянием, демонстрирует огромное разнообразие в жанрах и источниках. И, что характерно, образ Чингисхана меняется в зависимости от источника.  

Прежде всего, Чингисхан - реальный исторический деятель, однако, попав в монгольский фольклор, его образ преобразовался соответствующим образом: он приобрел черты культурного героя, сакрального источника монгольских обычаев, навыков, народной мудрости.

В «Сокровенном сказании…», которое до сих пор, в силу своей многожанровости, не имеет в современной науке жанрового обозначения, будучи слишком «эпичным для летописи» и «слишком историчным для эпоса», образ Чингиса все-таки тяготеет к эпическим ᴨȇрсонажам. Летописи же, как, например, «Желтая история», ставят Чингисхана на центральное место, но уделяют его личности не так много внимания.

Другое дело, сочинения, испытавшие влияние китайской исторической литературы. Это влияние привело к созданию литературного образа Чингисхана - идеального правителя, создателя великого и гармоничного государства, великодушного и строгого хана-отца.

Тем не менее, стоит отметить, что Чингисхан - сакральный герой самоидентификации монголов и центральная фигура монгольской литературы, все же не завладел всем пространством словесного искусства. Так, например, образ Чингисхана почти не встречается в сказочном фольклоре Монголии или волшебно-приключенческой литературе, поскольку его образ слишком историчен с одной стороны и слишком сакрален - с другой. 

Не приняла Чингисхана и буддийская письменная традиция. Легенд буддийского характера о нем мало, и все они имеют, в основном, локальный характер. 

 Итак, Чингисхан - преимущественно герой монгольских мифов, преданий и сказаний. Как бы то ни было, в образе Чингисхана в монгольском фольклоре и литературе отразилась вся история монгольской словесности (поскольку Чингисхан появился на международной арене одновременно с возникновением в Монголии письменности), ее сᴨȇцифика, внутренняя структура и характер.

 

 

Источник ➝

 

 

Понравилась статья? Поделись с друзьями!

 

Скифские и аланские имена монгольских ханов... или наоборот?

 

Скифские и аланские имена монгольских ханов

Прародительницей всех монголов Чингис-хана была женщина по имени Алан-хоа, часто в источниках ее называют просто Алан-хо (хо – сестра, осет.). О том, что она была аланкой не сомневаются ни академик Б.Я.Владимирцов, ни Л.Н.Гумилев, ни Г.В. Вернадский и др.

Прадедом Чингис-хана был Кабул-хан (хъабыл – достойный, осет.), дедом – Бардан (бардан – чувал для шерсти, осет.). Как известно, сам Чингис-хан имел детское имя Темуджын. Академик Владимирцов, пытаясь объяснить это имя, использовал китайское слово «фуджин», обозначающее царицу.

Да, действительно, слово уджин (уджын) присутствует и в имени матери Чингис-хана – Хоэлун-уджин, его супруги – Борте-уджин, его дочери Уджин. Конечно, для китайцев начала 13 века представители рода Чингис-хана были царями и царицами, однако в летописи Рашид-ад-Дина [Т.1,Кн.1,стр.170] есть простой воин из племени арулат, который тоже Уджин и не только он. Получается, что он тоже царь? Нет, конечно. А это значит, что слово уджин для немонголов имело только эмоциональную окраску и совершенно не отражало смысла этого слова.

Ответ на эту загадку дает «Сокровенное Сказание», которое рассказывает о матери Чингис-хана: «Воспитывая своих малых детей бегала по Онон-реке и вниз и вверх. Смелая, возможно и счастливая, не простая, причастная миру духов, от роду мать-Учжин»[ § 75].

Это слово с осетинского языка обозначает духовный, душевный – удджын, а имя Темуджын состоит из личного имени Темо и характеристики – духовный, душевный. Понятно, что воин из племени арулат, который был тоже Уджин, видимо, был славным и добрым малым.

Как известно, у Чингис-хана сыновей от первой супруги Борте было четверо. Был и пятый сын Кулкан, рожденный от меркитки, который наравне с детьми Борте мог претендовать на отцовское имущество. Но он погиб при нападении на русские княжества. Все эти сыновья носят аланские (осетинские) имена, зафиксированные в книге доктора наук, историка, этнографа З.Д. Гаглойти «Осетинские имена и фамилии». Эта книга была написана в прошлом веке, когда советская историческая наука очень тщательно подходила к любому научно-исследовательскому труду, на раннем этапе пресекая любую фальсификацию. Надо сказать, что 439 имен в моей книге «Чингис-хан.Аланский след» дублируют эти имена. И если большинство имен в книге З.Д. Гаглойти осетинские, то некоторые из этих имен находятся в пограничном состоянии. Их использовали и скифы, и сарматы, и аланы, многие из этих имен были у осетин до начала 20 века, но есть имена, используемые и сегодня. И совершенно очевидно, что эти же имена использовали и монголы Чингис-хана. Не только представители монгольской элиты имели эти имена, но и обычные воины монгольских племен. Но каждое слово нуждается в доказательстве. Давайте разбираться в этих именах.

Старшим сыном Чингис-хана был Джочи. В некоторых источниках его называют Дзоцци. По летописи, он получил это имя, потому что быстро родился. Имя Дзоццæ – осетинское, а дзоццæг – на корточках. Теперь понятно как родила своего сына Борте. Но родственники часто называли его Тоссук-кан [Карпини, Гл.6. С.22.], подчеркивая его мягкий характер. Есть имя Тассо (осет.), но слово тасæн – поддаваться, возможно, отражает его характер в лучшей степени.

Вторым сыном был Чагатай, которого часто называют Олджайту-хан. Это не имя, а титул, который часто встречается у других чингизидов. Сама летопись монголов была начата при Газан-хане (гъазæн – весельчак, осет.) и завершена при Олджайту-хане (алдзæн – славный, осет.).

Третьего сына Чингис-хана называли Уге. Было ли это имя его настоящим детским именем сложно сказать. Но это имя источник объясняет словом «вознесение». Несмотря на то, что имя Уге есть в книге З.Д. Гаглойти, нас все-таки больше интересует причина, по которой это имя может быть связано с чем-то удивительным и возвышенным. Сегодня символом современной Осетии-Алании является танец симд. Но в древности аланы знали еще один танец¸похожий на симд. Он назывался уге. Уге исполняли при свете костров. В танце возникала сплошная круговая стена из первого ряда мужчин. Они брали друг друга за пояс и медленно, против часовой стрелки, а потом по часовой стрелке двигались под аккомпанемент плавно, синхронно. К ним на плечи становились другие. Такая конструкция могла состоять даже из четырех ярусов, вращающихся в танце людей. В представлении могло принимать участие до 200 человек. Со стороны это смотрелось безумным вихрем людей, улетающих вместе с искрами костров в звездное небо. Вот вам и вознесение.

Самым младшим из сыновей Чингис-хана и Борте был Тула. Мало того, что имя Тула есть в уже упомянутой мной книге З.Д. Гаглойти, оно еще и переводится (тулæ – темечко). У Тула было несколько прозвищ. Все они легко объясняются с осетинского языка. Екэ-нойон (йæхи – свой собственный, найæн – брод, переправа; т.е. Тула называли собственным бродником) и Илуг-нойон (илуг – удила, т.е. удила брода). Поэтому понимание слово нойон, как какой-то неизвестный воинский чин, абсолютно лишено логики. Это сегодня для переправы современная армия может быстро наладить мосты, использовать корабли и специальные плавсредства. Но в 13 веке средневековые монголы были лишены таких возможностей. Поэтому в каждом подразделении были специальные люди, знающие динамику реки. Они могли без серьезных потерь переправить на другой берег людей и животных. И Тула был одним из них.

Внук Чингис-хана Бату, сын Джочи, носящий средневековое аланское и осетинское имя Бата, назвал своего сына Сартак (Сартактай), а это имя скифское, в переводе обозначает легкомысленный. И этот Сартак вдруг побратался с русским князем Александром Невским, мать которого была аланкой, говорят благоволил христианам и даже крестился. Так говорят. Внук Бату от его сына Сонкура, его впоследствии казнил Хулагу, носил имя Тутар, как и покровитель волков Нартского эпоса осетин. Вообще имен из Нартского эпоса осетин у средневековых монголов много: Адал (Адыл), Алаг, Бора, Каджи, Маркуз,Тарагъан, Тох и др.

Внук Чингис-хана Хулагу, сын Тула, в источниках упоминается как Хоалон. Старший сын его Абага (алан.имя), другой Тогай-Тимур – кровавый Тимур; еще один сын Хулагу Тарагай (погонщик), другой Йисудер (чистая душа). Одна супруга Хулагу Йисуджин – истинно духовная в пререводе с осетинского, другая Нокаджын – т.е. новая почетная.

Родной брат Хулагу Ариг-Бука носил имя Ариг, как и сын скифского царя Ариапита – Ариг (ариаг – небесный, осет.). Второе его имя Бука – аланское.

Родной брат Хулагу и Ариг-Буки Мунке, но правильно так, как называет его Рубрук – Мангу-хан и Мангау-хан (манг – хрусталь, мангау – хрустальный, т.е. чистый, осет.) вообще назвал одного своего сына Асутай. А асутами монголы называли алан, а другого Урунг-таши. Где урунг – грозный,осет., Тъаси – аланское имя. Сын Хубилая носил имя Туган, это имя и сегодня распространено в Осетии-Алании.

Обращает на себя внимание тот факт, что большинство близких родов средневековых монголов Чингис-хана давали своим сыновьям древние аланские, сарматские и скифские имена. Сармато-аланские имена монгольских воинов, происходящих из монгольских племен: Абага, Аддак(это имя часто встречается, например, сын Байджу –найона из племени йисут был Адак), Аргун (монгольский эмир Аргун, отец которого продал его по летописи за бедро говядины), Бадай, Бата, Бала, Бука (Букой был и царь языгов 5 века), Буркан и Буракан (имя Буракан было у аланского князя, который оказал жестокое сопротивление при нападении монголов на Аланию) , Джебе, Дзудзи, Еки, Кусар, Кусу, Какуча и т.д.

Целый ряд имен монгольских военачальников, опять же происходящих из монгольских племен, вызывает вообще изумление: Аландар, Алан-удур, Асу-нойон, Асутай, Туган, Саба, Сарабан, Катан, Ур-хан, Сали и т.д.

Атабеком Гуюка, сына Угедея был Кадак (кадæг – эпическая поэма, осет.). Видимо рассказывал маленькому Гуюку древние предания. У правнука Гуюка, которого звали Сусе (сусæг – тайный, секретный, осет.) сын имел имя Сэнгэбан, с оборотным «э» в источнике, как и царь алан 5 века Сангибан, конница которого одержала решающую победу над гуннами Атиллы 15 июня 451 года на Каталаунских полях. И это одно и тоже имя!

Скифские имена носили монгольские воины, происходящие опять же из монгольских племен: Алинак, Адзиаг, Бадак, Тархъан, Таргитай (Таргитай-кирилтух), Тохта, Тура, Борак, Бури (который вместе с Гуюком собирался поколотить Бату, за что оба были наказаны Угедеем), Ширак и др. Многие имена легко переводятся с осетинского языка, другие имеют в основе культ (Кутук, Кутуген или Тулун-Джеры, имя древнего предка Борте-чине несет на себе культ. Это не чине а Ичъина – аланский культ).

Предположения некоторых осетинских лингвистов о некоторых заимствованных именах осетин не выдерживает никакой критики.

Имя даже сегодня – визитная карточка любого народа. И сегодня в 21веке родители тщательно выбирают имя своему ребенку, что уж говорить о Средневековье!

Сложно представить, чтобы аланы, которые так и не были покорены монголами, вдруг стали давать своим детям, причем в общем едином порыве, этнически чуждые имена завоевателей, тем более ввели некоторые из этих имен в свой Нартский эпос осетин. И эти имена носят положительные герои эпоса. Славяне, которые близко контактировали с монголами столько столетий, не меняли своим детям имена! Сложно представить, чтобы монголы, живущих за тысячи километров от Средневековой Алании, заимствовали скифские и аланские имена с древности, предполагая, что в 13 веке они все-таки появятся на ее территории, а их имена будут радовать слух алан. Кстати Аланию монголы так и не покорили окончательно. Нельзя сказать, что это для них была невыполнимая задача. Это сделал среднеазиатский воитель Тимур, который никогда чингизидом не был. Он просто женился на женщине из чингизидов, чем запутал всю историю. Имена средневековых монголов и средневековые имена алан, которые зафиксированы в источниках 1, 2, 3, 5,7,11 веков; в 13 и 14, и позже у осетин являются общими для этноса, имеющего связанную историю, традиции, материальную культуру, веру, но разную пассионарную стадию развития. Конечно, об именах можно было бы говорить еще очень долго, но не менее интересны титулы монгольских ханов, многие из которых даже по аналогии так никто и не объяснил. Но об этом в следующий раз.

статья составлена по книге "Чингис-хан. Аланский след" Джиоевой З.Э.

(При копировании материалов сноска на автора и сайт обязательна).

 https://alanikac.cont.ws/

картина на заставке "Симд нартов" Азанбек Джанаев.

Источник ➝

 Понравилась статья? Поделись с друзьями!